Осада (СИ) - Страница 50

– Михо, смени Важу. Ты пойдешь рядом с носилками.

– Понял, – они поменялись довольно быстро, даже не опуская Нодара. И пошли через заросли ивняка. Иван шел первым, грудью пробивая себе дорогу, длинные хлесткие ветви, отогнутые его мощным торсом, возвращались стремительно, ударяя Михо по плечам, изредка по лицу. Он морщился, но терпел. Важа занял место после Михо. Следом шел Бахва, а шагах в десяти, поминутно оглядываясь и держа винтовку у груди, замыкающей брела Манана. Прошел еще час, прежде чем они достигли ложбины меж холмами, достаточно глубокой и пологой, чтобы можно было безопасно перетащить раненого на ту сторону и добраться, таким образом до схрона, сократив путь и, возможно, оторвавшись хоть немного от преследователей.

– Сворачивай, – приказал Бахва, едва только впереди замаячила ложбина. – Нам туда.

Иван обернулся. Покачал головой.

– Не самое удачное предложение. По ту сторону три дня как секрет стоит. Не пройдем.

Михо осторожно дернул носилки, тем самым приказывая остановиться.

– Не понял, – произнес он, – с чего ты о нас так озаботился.

– Скорее, о себе. Я иду первым, и еще неизвестно, за кого меня абхазы примут. Если им передали о вашей группе, будут стрелять, не разбирая.

– Значит, дорого вам аннексия далась, – злорадно произнес Важа. – Тяжело, небось, к Олимпиаде готовиться.

– До нее еще палкой не добросишь. А здесь был наш пост. Стал теперь их. Под шумок, когда заварушка с группой Данилидзе началась. Сегодня они еще одну группу выловили, так что их число там увеличилось точно.

Русский, сам того не сознавая, открыл им небольшую тайну, тщательно скрываемую Кутаиси. Ведь тамошние боги наверняка уже знают, что группа Нугзара Багхатурии попала в передрягу. Но так и не предупредили их о неприбытии товарищей на смену под Мели.

К ним присоединилась Манана, последние слова она слышала. И не останавливаясь, произнесла:

– Идем ниже, ничего не поделаешь, – и посмотрела на Нодара. Как-то странно. Затем проверила пульс. Долго проверяла.

Когда отняла руку, оставшимся в живых и так было все понятно.

Недолгая пауза, очень хотелось остановиться, с тем, хотя бы, что в суете и спешке они совсем забыли про своего товарища, не заметили его тихого ухода, ничего не заметили. Попросить прощения у него – пускай он и не услышит их. Так что больше у своей совести. Вот только останавливаться никак нельзя было. Глядя на Нодара, Манана сжала губы в тонкую бескровную полоску. Бахва закрыл глаза ладонью, Важа несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, но не смог удержаться и вытер лицо грязным рукавом. Казалось бы украдкой, но его жеста трудно было не заметить. И только Михо казалось, не отреагировал никак. Его жесткое лицо не изменилось, только затвердело, обожженное солнцем, еще больше, став похожим на гранитное изображение. Иван встретился взглядом с ним, русский хотел что-то сказать, но, увидев выражение лица диверсанта, не посмел тревожить вопросом.

– Идем, – тихо сказал командир. – Надо спешить.

И они снова двинулись в путь, продираясь через ивняк. Примерно через час Манана увидела позади какое-то движение, далеко, примерно в километре, на извиве реки. Теперь им надо было пересекать цепь холмов, подниматься из спасительных зарослей на лысые склоны, так что группа остановилась на недолгий привал. Хотя они и старались идти как можно быстрее, носилки все равно тормозили движение. Важа, сменивший Михо на середине пути, запыхался довольно быстро, голова кружилась от жары, лицо заливал пот, мышцы налились свинцовой тяжестью, руки, постоянно согнутые в локтях, готовы были опуститься и, что хуже, разжаться, еще раз причинив неприятности мертвому товарищу. А Иван тащил на себе ношу, кажется, не замечая ни ее, ни зноя. И лишь изредка оглядывался назад, когда носилки дергались – Важа пытался перехватить их немеющими руками, не желая сдаваться русскому и подводить своих в этом негласном сражении.

Через три четверти часа молочная кислота заполнила мышцы настолько, что Важа уже не смог выдержать темпа, и уронил носилки. Нодар вывалился, его спешно прибинтовали к носилкам снова, Михо опять сменил Важу на месте второго носильщика, и молодой человек, немедленно возглавил группу. И хотя в руках его была привычная винтовка, руки все равно дрожали, он старался не показывать виду, особенно командиру, потому и оторвался метров на десять от Бахвы.

Манана негромко свистнула, группа моментально остановилась.

– Шевеление у реки, – сказала она, винтовкой показывая на дальний извив. – Стоит чуть выждать, прежде чем пересекать холмы.

Иван что-то прикинул в уме.

– Вертолеты должны быть здесь с минуты на минуту, – неожиданно произнес он так, словно сам участвовал в операции грузинских диверсантов.

– Ты что-то предлагаешь? – спросил Бахва.

– Если вы не хотите сдаваться, тогда надо пересекать гряду сейчас.

– Я перевяжу Нодара, снова развязался, – произнесла, подходя, Манана.

– Оставьте чуть мне, – встрял Иван. – У меня снова кровь пошла. Лицо заливает. Да и голова кружится.

Странно слышать от него, какую бы то ни было, жалобу. Манана поднялась и кинув винтовку брату, подошла к пленнику, разбинтовала рану. Чистого бинта не сыскалось, она перевязала тем, что был, предварительно смочив спиртом глубокую колею, оставленную пулей. Кожа разошлась, хорошо бы заштопать рану, но времени нет. Она поймала себя на этой мысли, постаралась выбросить ее из головы. И все же.

– Ах, черт, Нодар! – Михо вскрикнул, больше от изумления, нежели от боли, отдергивая укушенную руку. Все немедленно повернулись к носилкам.