Осада (СИ) - Страница 10

– Не могу, Серег, пока сам не знаю точно. Вандализм, порча памятников, свежих захоронений. Но ты подключи к этому делу еще кого из управления, только особо не распространяйся.

– Что, вообще знаками изъясняться? Ладно, понял, даже знаками не велишь. Сделаю. Да, насчет секретности, со мной работает Лена Осокина, ты ее знаешь. Она мониторит, я звоню по второй линии. А где ты сам-то сейчас?

– Почти в Ярославле, хотя это тоже секретно.

– Да ладно дурить, – он повесил трубку прежде, чем я успел объясниться.

На самом въезде в город он снова перезвонил: убийство бомжа на кладбище в Ижевске.

– Уточни, – попросил я. Семен меж тем, снова включил «крякалку», разгоняя возникшую на дороге пробку.

– Точной информации нет. Вроде покусан неизвестным.

– Сергей, только не «вроде». Позвони в прокуратуру, в милицию, уточни, бога ради, – он вздохнул нарочито громко и отключился.

Город встретил нас рытвинами и колдобинами на въезде и удушливым липким гудроном вместо асфальта. Осташинское кладбище располагалось почти в центре, немного пропетляв по магистральным улицам, мы неожиданно выскочили сперва к дачным участкам, а затем добрались до ограды.

Все кладбища похожи друг на друга – бетонные плиты ограды, местами слегка покосившиеся, железные ворота и маленькая калитка для прохода пеших скорбящих. Сейчас же ворота закрывал не только замок, но и УАЗ ДПС, рядом с ним, стояло несколько человек, прячась в тени развесистых дерев, размахавших ветви из-за ограды.

Наше прибытие резко изменило из настрой. Горожане, числом около десятка, доселе сидевшие или стоявшие у стены рядом с единственным торговцем, предлагавшим свой нехитрый набор пластмассовых венков, немедленно вышли к «ниссану», едва только Семен припарковался. Я был встречен недовольно загудевшей толпой. Меня приняли за городского чиновника, поскольку в мой адрес немедленно понеслись требования «все наладить, как было, ведь это же безобразие».

Тем временем, Семен, получивший выучку в частях ФСО, оттер от моего тела нескольких особенно рьяных. Однако, народ неожиданно начал множится, будто материализуясь из расплавленного воздуха. Шум и гам, вкупе с невыносимым смогом, от которого я, защищенный и дома, и на работе, и в машине надежной охраной кондиционеров, давно отвык, произвели пренеприятное действие – мне стало дурно. Голова, и так с утра чугунная, закружилась, я вцепился в кого-то из горожан, он нервно стряхнул меня со своей рубашки и громко брякнул: «Да он же пьяный, кажись». По толпе точно ток прошел – кольцо вокруг меня напряженно сжалось, тут уж спешившие на помощь милиционеры вряд ли бы помогли.

Я достал из нагрудного кармана рубашки корочку, помахал ей. И произнес, пытаясь смотреть в глаза первому встречному, только чтоб не упасть ему под ноги:

– Помощник президента Артем Торопец. Прибыл из Москвы разобраться в текущих делах. Немедленно пропустите.

Толпа пошатнулась, поехала в стороны. Я вздохнул полной грудью, закашлялся с непривычки и продолжил:

– Кладбище сегодня открыто не будет. По техническим причинам. Так что расходитесь, не мешайте работе.

Странно, толпа, увеличившаяся за эти минуты раз в пять, расходиться не спешила, напротив, число туземцев только росло. Среди собравшихся пошел какой-то странный ропот, спустя минуту выразившийся в вопросе:

– А вы по нашим делам приехали или административным?

– Я прибыл по личному указанию Дениса Андреевича. Разобраться в вашей ситуации, и как только разберусь…

Вот тут начался гвалт. Каждый воспринял мой ответ на свой счет и торопился ознакомить меня с делами, касавшимися оного аборигена, его нелегкой долей, и долговременной войной то с коммунальщиками, то с собесом, то с приемной горсовета. Я понял, что, ляпнув лишнее, попал в дурацкую историю. Вот приехал барин. Барин всех рассудит.

– Хорошо, – решительно произнес я оглядываясь нервно. Передо мной уже колыхалось людское море, – я прибыл всего на пару часов. Так что сейчас напишите заявления по форме и сдавайте вот им, – я кивнул на милиционеров. – Я прочту по дороге и передам Денису Андреевичу.

Передо мной уже возник план, связанный с этими заявлениями. Очень неплохой план, учитывая постоянный рост доверия к Денису Андреевичу со стороны потенциального электората, которого погонят на выборы весной следующего года.

Толпа рассредоточилась. Кто-то недовольно забурчал.

– Что, подписываться надо?

– Обязательно.

Какая-то неловкость возникла. Народ в массе своей решил сдавать мне анонимки.

– Вы уедете, а нам здесь еще жить и жить, – донеслось из самых дальних рядов.

– Денис Андреевич прочтет и разберется, кому здесь жить – вам или вашему начальству. Кто у нас ваше начальство выбирает – вы или он?

Подействовало. Народ занялся доносами, а я благополучно прорвался на кладбище. Там меня уже встречали двое из УФСБ по Ярославлю. Молодые парни, моего возраста, в штатском, но почему-то в черных костюмах, будто отстали от какой-то процессии. Прели в них, наверное, невероятно. Я пожал руки, представился еще раз, попросил показать и уточнить, где сторожа и корреспондент. Оба переглянулись.

– Корреспондент у нас, дает показания. Если хотите, можете затем подъехать, переговорить с ним. А сторож, он тут один, как вам сказать… словом, еще в себя не пришел. После ночных видений.

– Так, где он?

– В вытрезвителе под нашим контролем. Как придет в себя, мы дадим вам знать.

Я заглотал еще две таблетки и последовал по темным аллеям кладбища. Вели меня недолго – уже на следующем повороте показалась изувеченная плита некоего Васнецова, умершего два года назад. Вокруг царил порядок, соседние памятники в порядке, но эта плита была сорвана с места, ограда изуродована, а место захоронения – как лучше объяснить? Его как будто взорвали. На месте могильного холмика на метр вглубь уходила воронка, вокруг комья разбросанной земли, куски досок, вероятно, от крышки.